Алая рыбка, золотой прибой 


В снежном блеске Красной сопки, взметнувшейся над Авачинской бухтой, сквозь поскрипывание лыж и гуд одъемника инородно прорезался писк сотовой связи. Мой случайный сосед по двухместной перекладине, разместясь на которой мы поднимались на макушку популярной среди любителей крутых виражей горы, вытащил "моторолу" и принялся деловито обсуждать цены на "тоёты" и "датсуны" в японском порту Хакодате. Невидимый собеседник, судя по азговору, неделей раньше отправился по торговым делам в Страну восходящего солнца и теперь излагал партнеру конъюнктуру на рынке подержанных автоскакунов.

камчаткаУ последней опоры мы избавились от троса буксировщика. Попутчик остался наверху, продолжая обсуждать торговые дела, а я покатил на лыжах вниз, благоразумно отложив до финиша размышления о парадоксах некогда изолированной, а теперь распахнутой во все стороны света Камчатки.

Впервые собираясь на пуржливый полуостров четверть века назад, я сбился с ног, оформляя пропуск для въезда в тогдашнюю погранзону, накрывшую всю Камчатку. Именно закрытость края вулканов (их здесь свыше 160, из которых 28 -- действующие) долго уберегала его от массовых набегов с материка коллекционеров острых ощущений. Поскольку далеко не каждому из них было по силам обзавестись вызовом в Петропавловск, они предпочитали отправляться в неотгороженный тогда еще пропускным режимом Магадан. Заехать на Колыму было много проще, требовалось только разжиться деньгами на авиабилет. Пусть мрачную бухту Нагаева, на которой стоит Магадан, и близко не сравнить с бесподобными пейзажами Авачинской губы, зато ее берегам, застроенным на костях зэков, не угрожала, как Камчатке, слава одной из главных опор ядерного щита Отчизны. Недаром за один пролет над камчатскими сопками запросто отправили к праотцам пассажиров и экипаж злосчастного южнокорейского "Боинга" -- этого авиаварианта "Титаника" последней четверти xx века...

камчаткаСами камчадалы наподобие москвичей, не спешащих отказываться от реликта прописки, были бы совсем не против оставаться при репутации "полюса недоступности". Местная шутка гласит, что судьба мечтаний о закрытом статусе Камчатки мало отличается от былых надежд на сохранение СССР. Камчатский облсовет в перестроечные времена проголосовал за сохранение пропускной системы так же дружно, как советский народ на референдуме о сбережении Нерушимого Союза. Увы, и то, и другое приказало долго жить. Теперь никому из пассажиров моего московского рейса не пришло в голову оставаться после посадки на местах в ожидании пограничного контроля. А оказавшись на привокзальной площади, я услышал, что объявлена посадка на самолет, отправляющийся на Аляску.

Ворота во внешний мир, наглухо запечатанные со времен фултонской речи Черчилля, раздвинулись, и первым же из бросившихся мне в глаза свидетельств этого стала всеобщая "тоётизация" Камчатки.

камчаткаЗанятно, но факт: отчаянные потуги Каданникова и прочих автогенералов по охране своей монополии здесь уже давно сошли на нет. Последние года два ни одной партии "жигулей" в Петропавловский порт не прибывало. Зато наметился встречный поток. Стоило похвалить мини-джип, на котором меня случайно подвозили на экстренную встречу, как шофер тут же предложил устроить подобный за сходную цену. На недоуменный вопрос, что мне с ним делать в десяти тысячах километров от дома, альтруист-водитель подробно и убедительно разъяснил, как без хлопот за две тысячи баксов перебросить джип в подмосковный аэропорт завтрашним же грузовым рейсом. На самого себя билет можно было не брать, а перелететь через всю страну в кабине вероятного приобретения. По комфорту она, право же, ничуть не уступала бы креслу илюшинского лайнера. Другое дело, что все привозные машины с правым рулем, но в Петропавловске к этому успели привыкнуть, а при московской многорядности, когда объезжать попутных тихоходов приходится и слева, и справа, конструктивную закавыку особым неудобством не назовешь.

Но если "тоёты" из Петропавловска в Москву везти пусть и не так уж прибыльно, но в любом случае не в убыток, то о рыбе, которая в социалистические времена почиталась главным богатством полуострова, этого сегодня не скажешь. В брежневские времена у местных отделений связи очереди жаждущих отправить рыбную посылку на материк выстраивались задолго до присутственных часов. Мало кто из обитателей тихоокеанской окраины уклонялся от святой обязанности порадовать родственников и друзей дарами соленой пучины. Дошло до того, что всесильный тогда Минрыбхоз высчитал, что больше половины консервов из сельди, которые безлимитно продавались на Камчатке, минуют желудки аборигенов и отправляются в западные дали (на всякий случай уточню, что речь идет о западе "ближнем", отечественном; для Камчатки вся Россия -- запад). Простить такое отступление от госплановских правил подушного распространения селедки министерство не смогло, и национальная закуска в пятикилограммовых банках на самой Камчатке стала превеликой редкостью.

камчаткаНикогда не позабыть мне и другого казуса недавней рыбной истории. Столь ценимый ныне минтай еще в начале семидесятых считался рыбой прежде всего кормовой, которую нещадно перемалывали на муку или целиком тушками отправляли на животноводческие комплексы в виде белковой подкормки. Стоит ли говорить, что ни свиньям, ни коровам минтая чаще всего не доставалось, ибо как доярки, так и свинарки предпочитали думать не о надоях или привесах общественных поголовий, а о сытости собственных семейств. Обычно обходилось без скандалов, но был случай, когда коллектив оголодавшей фермы с южных границ Красноярского края сотворил возмущенное письмо в адрес ЦК КПСС, в котором клеймил экипаж траулера, приславшего первостатейную, на взгляд доярок, рыбу на корм скоту. Письмо спустили по инстанциям в Камчатский обком, и там долго не могли решить, каким образом поделикатнее ответить высшему органу, что виноват не траулер, а сами доярки, не захотевшие довольствоваться одним только рыбным запахом и покусившиеся на самого "коровьего" минтая... От таких воспоминаний впору было впасть в мизантропию, и сравнения ради я отправился в ближайший гастроном полюбоваться на рыбный отдел. камчаткаЛучше бы я в него не заходил. За витринным стеклом пребывали в мрачном унынии явно не способный пробудить аппетит лососевый балык, вяленая камбала по астрономической 35-рублевой цене и запечатанные в пластик кусочки красной рыбы. В отделе мороженой рыбы было повеселее: обилием палтусов, кальмаров и камбал она почти не уступала московским соблазнам при втрое меньших ценах. Но, судя по ассортименту, ближайшей соседкой Камчатки по глобусу была Норвегия. Самая аппетитная из рыбных закусок происходила из скандинавского города Бергена, местонахождение которого из-за невообразимой отдаленности мне с первой попытки даже не удалось припомнить.

Рассматривание яств с родины викингов, очевидно, проявило на моем лице нечто вроде отчаяния, и абориген, проходивший мимо с бутылкой водки под мышкой, сжалился, посоветовав заглянуть на рынок.

Мудрость подсказки открылась мне с первых шагов по рыбным рядам. Ни о чем подобном в прежние времена и помыслить было нельзя. Огуречный запах корюшки соседствовал с вязанками корюшки вяленой, бочки икры сменялись алыми пластами свежепрокопченной нерки, за ее неповторимый цвет нередко именуемой просто "красной"...

В редком этом изобилии не хватало разве что горбуши, на которой для большинства наших соотечественников знакомство с лососевыми прелестями и заканчивается. Решив, что в рыбном краю ничего случайного быть не должно, я отправился за консультацией к уважаемому мной с давних пор специалисту. Первые же минуты разговора с заместителем директора Камчатского НИИ рыбного хозяйства и океанологии Борисом Вронским пополнили коллекцию странностей эпохи перехода от строя к строю.

Камчатский лосось, привыкший тысячелетиями беззаботно мигрировать из рек в моря, а потом возвращаться к родным истокам на нерест, будто природой самой задуман был как вечный (в масштабах обыденного сознания) источник калорий и прибылей. Сами обитатели полуострова что в царские, что в советские времена ловили его в основном в реках или на ближних подступах к ним, зато японцы давно приспособились добывать и чавычу, и нерку, и кету в открытом море.

камчаткаУрвать трюм-другой презираемого когда-то минтая желающих тоже меньше не становится. Ни коровам, ни свиньям о нем лучше не мечтать. Не вдаваясь в тонкости переработки, скажу, что всем известные крабовые палочки с самими крабами не имеют ничего общего, кроме разве аромата. Остальное из хитроумно обработанного минтая. Таких кулинарных чудес во всем мире столько, что со счету собьешься.

В Охотское море, куда камчатские рыбаки прежде отправлялись лишь за тем, чтобы выполнить план по валу, а потом уже ближе к осени заработать на дорогой сельди, теперь давка. Отмени квоты, и новые, так сказать, "тихоокеанские страны" вроде Польши все подчистую вычерпают. Все дальневосточные регионы -- кто вслух, громогласно, как приморский губернатор Наздратенко, кто про себя -- грезят об одном: увидеть Охотское море внутренним российским водоемом, откуда всем остальным минтай будет отпускаться лишь по строго контролируемым дозам.

Доживем ли мы до такого радостного финала или сторонники расставания без грусти с Южными Курилами добьются своего, и море придется делить с претендентами на "северные территории"? Гадать не берусь. Советская, а теперь российская политика нередко ковалась и куется под настроение и по засевшей в генах привычке к скоростным свершениям вроде ударного строительства БАМа. Но говорить, что в Охотоморье каждый пришелец ведет себя, как в своем огороде, ныне, слава Богу, уже не приходится.

камчаткаЗа час до моего прихода у начальника Камчатского бассейнового управления по охране и воспроизводству рыбных ресурсов и регулированию рыболовства Владимира Бурканова побывал влиятельный по камчатским меркам председатель рыболовецкого колхоза. Накануне инспекция застукала на промысле в запретной зоне колхозный промысловик. Теперь впереди суд, астрономический штраф, убытки... Председатель и пришел качать права, как в старые добрые времена. -- Я ему предлагаю: "Заказывай вертолет, летим, сверим данные. Докажешь, что мы виноваты, платим за аренду; нет -- все по закону", -- рассказывал мне Бурканов. -- А он помолчал и говорит: "Летать-то зачем? Просто выпустите и все! Зачем тебе морока?.."

На экране компьютера, между тем, мелькали точные данные по выловам каждого из судов, промышляющих в контролируемой зоне. Каждая тонна рыбы, каждый перегруз, сведения о перемещении судов постоянно заносятся в память и вычислить мухлевщиков, в случае необходимости, достаточно просто. Бурканов только руками разводит, вспоминая публикацию в солидной московской газете, из которой явствовало, будто компьютерный контроль за промыслом минтая -- пока что недостижимая мечта.

камчаткаВ Камчатрыбводе, как по старинке в разговорах именуют управление, думают уже о другом -- хотели бы снабдить каждое судно системой автоматической фиксации всех перемещений промысловика. Тогда каждый финт в любой момент предстанет как на ладони. Заодно отпадут и упреки, что проверяющие суда инспектора не всегда чисты на руку. Память компьютера не бумажный протокол, ее так просто не перепишешь. Впрочем, и разговоры о подкупе не всегда навет. Другое дело, что берущие иной раз сродни Хлестакову. Совсем недавно в Охотском море порезвилась группа мошенников, объявлявшаяся на судах в форменной экипировке инспекторов. Лжерыбводовцы навымогали дани и растворились в пространстве. Вопрос, отчего так щедро рыбаки расставались со своими кровными, пока что остался открытым. Или нахрап был уж очень силен, или, перефразируя народную мудрость, предположу, что сами дающие облипли уж очень подозрительной чешуей.

Соблазнов в море много. В прежние времена хитроумные капитаны брали в море полный трюм водки. С такой валютой на борту ничего не стоило сговориться с приемщиком уловов на борту плавбазы, который запросто обвешивал одних промысловиков, зато приписывал лишние тысячи центнеров другим. Держать неучтенную рыбу на самих траулерах и прочих судах смысла не было. Куда ее денешь, если в иные дни и законный улов сдать на плавбазу не каждому под силу? Теперь ставки покруче. Приемщиков под разными флагами найти нетрудно. Можно и просто сняться из района промысла и рвануть в южнокорейский Пусан, а там избавиться от рыбы за твердую валюту, которую в твоем кармане ни один налоговик не сыщет. Новый российский премьер уже заявил, что перепродажа рыбы за пределами таможенной зоны приносит казне гигантские убытки. В дни моей камчатской командировки на высшем уровне об этом еще не заговорили, но на других "этажах" тема звучала. Загвоздка в том, что беспошлинная вроде торговля по сегодняшним понятиям иной быть и не может. Любой промысловик, уходя в море, проходит таможенный контроль и фактически чист перед законом. Но умудренный опытом, он рыбу с собой не берет. Ловит ее далеко от таможни и продает, не возвращаясь предварительно в Авачинскую губу. Конечно, с нашими традициями облагать налогами едва ли не дым над печными трубами можно объявить таможенной границей периметр палубы, и дело с концом. Но куда деться от того, что коммерсанты соседних стран платят за рыбу в срок, а то и вперед, а от наших зачастую жди для начала нервотрепки, а расплаты когда-нибудь потом?.. Как ни обидно, однако фольклорная эпиграмма "Рыбу -- стране, деньги -- жене, а сам -- носом к волне" теперь нуждается в уточнении: какой именно стране-державе рыба?..

И все же без богатств окружающих морей Камчатка себя не мыслит. Классика российского юмора и та звучит здесь с местным колоритом. Коммерческая радиостанция Петропавловска, ежедневно передающая нескончаемый римейк на темы современных похождений Остапа Бендера, заставила Великого комбинатора учреждать товарищество с ограниченной ответственностью "Хвосты и чешуя". А как иначе, если только рыбные доходы помогают выживать на краю света, куда даже молоко забрасывают по воздуху из Москвы? Есть, конечно, еще и заманчиво богатые золотом недра. Но с презренным металлом местные власти стараются держать ухо востро. Разработку рудных месторождений экологически чистым делом не назовешь и, как сказал мне консультант областной администрации по науке Азиз Алискеров, без предельной осторожности здесь не обойтись. Другое дело, что есть на полуострове энтузиасты черпать "аурум" просто из морской воды. С подсказки Алискерова я отправился на окраину Петропавловска, где расположился Научно-исследовательский геотехнологический центр Дальневосточного отделения РАН.

-- Неделю назад врываются ко мне в кабинет сотрудники, -- рассказывал мне заместитель директора центра профессор Латкин. -- Мол, Александр Сергеевич, давай ракетное топливо перерабатывать... История с ликвидацией ракетного топлива одной из недалеких от Петропавловска воинских частей обошла все местные газеты. Времена, когда камчатский люд безропотно сносил все затеи военных, безвозвратно ушли, и затея с ликвидацией ядовитого "горючего" мало кого оставила безразличным. С самим топливом военные все же разобрались, но что делать с окислителем, никто сначала не знал. В геотехнологическом центре меньше, чем за неделю, провели эксперименты и получили на основе никому не нужного сырья вполне приличное удобрение, не содержащее вредных веществ. Это при том, что с подкормкой почв на Камчатке сейчас вообще беда. Денег на покупку минеральных удобрений нет, а здесь продукта по объему довольно много, и все под руками...

О другой недавней работе центра Латкин без ложной скромности отозвался так: "После нее и умирать не стыдно". Да чего тут скромничать, если сотрудники центра справились с тревожной для многих военных портов проблемой обезвреживания жидких радиоактивных отходов. В спор за контракт пытались вмешаться конкуренты из Владивостока, но военные моряки, которые от накопленных реакторных вод сон потеряли, не стали уподобляться Буриданову ослу, а устроили экспериментальную проверку обеих технологий. Камчадалы выиграли, доказав, что их метод эффективнее и дешевле. "Лет десять назад мы бы после такой удачи про все заботы позабыли, -- сказал мне Латкин. -- А сейчас у военных денег нет. Ладно, главное, что выручили их. Моряки когда-нибудь да расплатятся, а мы о Камчатке позаботились".
Есть о чем заботиться, есть. Многие реки размывают кварцевые жилы, уносят в море чешуйки золота. Временами его много, даже очень, но обычным старательским лотком никак добычу не ухватить -- слишком мелки частицы. Латкин изобрел метод, по которому прибойная полоса расстанется с золотом без вреда для природы и почти без следа...

Так что были бы чистый воздух, прозрачная вода, руки да голова, а остальное само придет. И на Камчатке, и на материке...


Олег ДЗЮБА Фото И.Вайнштейна